Людмила Минич - Жемчужина из логова Дракона[VolgoDon конвертируется в fb2]
Не нравится, а подмигнула. И выгнулась так, будто ей только того и надо. Так, что покрывало едва удержалось на плечах, немного соскользнуло и все.
— Только вина мне сейчас не хватало, — через силу буркнул Илча. — Я пойду уже. И кончен разговор. Забудем.
Вблизи от нее злость истаяла сразу же. И чего он взъелся?
— Уже? — Танит коснулась пальчиком распущенной шнуровки его кадамча. — И прямо так? Не лучше ли одеться? Как ты думаешь? — в зеленых глазах плясали искорки.
Наверно, это от вина они так блестят.
— Может, тебе помочь? — Она пригубила из чаши еще раз.
— Ты не умеешь, — притворно вздохнул Илча, невольно принимая ее игру. — Вот на другое ты способна…
— Что поделаешь… Так тебе помочь? — тонкие пальчики прошлись по завязкам.
— Мне пора, Танит. Слышишь, совсем пора.
— Еще есть время, — прошелестели ему на ухо. — Может быть, это в последний раз…
Его словно толкнули.
— Как это, последний?
Танит отступила, Илча подался за ней.
— Как это, последний? Что ты молчишь?
Он снова шагнул вперед, не давая ускользнуть. Женщина еще раз пригубила из чаши, одарила непонятным взглядом, словно примериваясь, удостоить ли его ответом.
— Танит!
— Я была у Иберии…
— Так вот в чем дело! Опять к гадалке ходила! — Можно вздохнуть с облегчением. — И что она тебе наговорила? На этот раз?
— Эй, полегче, — она непонятно усмехнулась, как тень мелькнула. — Это всего лишь гадалка. Ты ведь гадалкам не веришь? Зачем же тебе знать, что она сказала?
— Я хочу знать, в какую ерунду веришь ты, — Илча вновь терпеливо вступил в ее игру.
— А я не хочу говорить.
— Проклятье, ты только что сказала, что это последний раз! Танит!
— Пусти, ты расплещешь вино, — казалось, все внимание женщины поглотили неловкие попытки освободить свои локти.
Он отшвырнул чашу в угол.
— Теперь ты можешь говорить?
— Нет.
— Почему, укуси тебя змея?
— Есть вещи…
Будто она нисколько не обеспокоена скорой разлукой, уж скорее возбуждена, — вон как глаза блестят.
— Да скажешь ты, наконец, женщина!
Должно быть, она решила, что достаточно его помучила.
— Есть вещи, что сбываются, если про них рассказать.
Уже легче.
— Глупость! — уверенно бросил Илча.
— Ну, если так, то о чем тогда разговор? — Танит вновь отступила, и он пошел следом, как привязанный.
— Я ни разу не видел, как сбываются глупые предсказания!
— А мне вот пришлось, — она закуталась в покрывало, что прежде почти ничего не скрывало. Точно вокруг стало зябко. — Я раньше не говорила… Иберия предсказала смерть моего мужа. День в день. И не только это. Я верю ей.
— Чепуха! Он же… ты же сама говорила, как он с полгода от недуга маялся! И все хуже! Тут каждый что угодно напророчит.
— А умер, подавившись рыбьей костью. В разгаре весны, точно в серединный день Восточного Дракона. Она так и сказала: когда Дракон наберет полную силу, то схватит его за горло. Вот я и ждала, дождаться не могла.
Да, не жаловала она своего супруга… но речь–то не о том.
— Мало ли что бывает…
— А ты не верь, — легко согласилась Танит, воспоминания о прошлом не надолго ее смутили. — Но я — другое дело. Мне не запретишь. И если суждено расстаться… то лучше уж сразу. Чего ожидать понапрасну? Я и так всю жизнь прождала. Ты–то свою удачу поймал.
И не понять чего она усмехается. Чтобы горечь скрыть? Или правда ничуть из–за того не горюет?
— А для кого я старался? — опешил Илча. — Не для тебя ли?
— Хм… — принялась она похаживать кругами, потирая хорошенький лобик. — А не ты ли сказал, что добьешься всего, чего захочешь? Причем тут я? Ну да, это я свела тебя со Сканией. И ты мне обязан. Но что с того, когда дело сделано?
— Пока что еще не сделано, — он еле сдерживался. Безумно хотелось чего–нибудь. То ли руки стиснуть до боли, чтобы вскрикнула, то ли вовсе наброситься. — И разве не ты мне все уши прожужжала своей Сканией да ее папашей? Разве не ты все это задумала? Думаешь, мне это очень по нраву пришлось? Да мне с самого начала противно было! И сейчас тоже! Думаешь, я бы сам не добился, чего мне надо? Это ты все: «скорее» да «вернее»! А теперь поворачивать поздно! Так что сиди тихо да жди, пока дело сделается.
— Да, я задумала, и очень ловко, — она нисколько не обиделась, все поблескивала глазками, словно и не злила его только что. — Но жизнь, она такая… по–разному случиться может. Вот мне и смутно, и на сердце тяжело. И думается… про всякое разное.
— Но ты не сбежишь от меня? — попытался поймать ее Илча, но схватил лишь легкую ткань, сама же птичка вывернулась. — Пока я там со Сканией?
— А ты сам? Вот поживешь со Сканией, она хорошенькая… Потом привыкнешь, к папаше ее присмотришься, к делу его намертво прилипнешь. А я все ждать буду… понапрасну. Зачем?
— Это что, Иберия сказала?
— Нет, она кое–что другое сказала. Вокруг столько темного, неясного…
Эта женщина снова дразнила. И снова манила. И Илча пошел за ней. Время–то есть еще, маловато, но есть.
— И что ж ты хочешь прояснить?
— Судьбу…
— Чью…
— Твою! Вдруг она с моей не сходится…
— Чего ты хочешь? От меня? — задыхался Илча.
— Хочу узнать наверняка. Это можно… — шептала она на ухо, — прямо сегодня можно…
— И успокоишься на том?
— Если успокоишь…
Слова уже давались с трудом. Он отмахнулся от них.
— Обязательно.
— Ты обещал…
— Обещал.
— Ты обещал!
Илча даже не успел как следует насладиться в последний раз. И теперь поспешно собирался, путаясь в завязках. Отец Скании не любит ждать, забери его двар.
— Ты не забыл?
— Так чего же ты хочешь?
— Приходи вечером! Стихотворца послушать. Говорят, что он будет представлять в общей зале, у господина Тринна, и он…
— Что? — Илча так и застыл с поднятой рукой. — Ты опять за свое?
— Я же не прошу тебя идти вместе со мной. Я буду там не одна, — Танит невозмутимо поправила прядь, тогда как у Илчи сжались кулаки, — так что нас никто ни в чем не заподозрит. Однако приходи пораньше. И сядь неподалеку. Или встань — уж не знаю, как получится.
— И зачем это? — подозрительно бросил он.
Илча не знал, чему противится больше. Как же неохота туда тащиться! А если он не пойдет к этому Тринну, то не увидит, с кем явится Танит. Вот как ловко. Ладно, все равно из него обещание вытянула.
— Говорят, он силой наделен… особой… — женщина запнулась.
Илча пожал плечами.
— Чепуха все это. Человек как человек. Хоть и даровитый, слов нет.
